«Все со всеми связаны, и всё от всего зависит». Эту совершенно даосскую фразу я впервые услышала вовсе не от Мастера Дао, а от известного музыканта, лидера культовой группы с названием, ясно декларирующим свою духовную основу – «Воскресение».

До сих пор не понимаю, что подвигло знаменитого Алексея Романова не просто выйти после концерта к школьницам-фанаткам, но посвятить время философской беседе и размышлениям о русской поэзии. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся» – написал совершенно другой поэт, очень точно обозначивший связь событий моей биографии. Во многом именно общение с Алексеем Романовым привело к дипломной работе на тему «Философская лирика Арсения Тарковского» и последующей поэтической карьере с закономерным вступлением в Союз профессиональных литераторов России, а затем – изданием нескольких книг о связи философии Древнего Китая и современной психологии. Вот так «отозвалось слово» лидера группы «Воскресение».

Поэтому сегодня, став ученицей Мастера Дао, я решила обозначить новую веху духовной связи с автором уникального наследия русской философский поэзии и поделиться тем, как отзываются в моём сознании строки одной из самых известных песен «Научи меня жить».

Научи меня жить, научи меня что-нибудь делать,
Сочтены мои ночи, и дни, словно сны, коротки.
А то, что любит сквозь сон, то, что дышит от имени тела,
Это только тень на горячем песке у ленивой реки…

Научи меня, как выбирать между черным и белым,
Чтоб чужое добро на твое и мое не делить.
Но дай мне лезвие мысли вонзить между частью и целым,
И назови мне высокую цель, научи меня жить…

Привяжи мне бумажные крылья — свободу и совесть,
Сбереги меня в бурю и в штиль, упаси от беды.
За то, что было и будет, и в чем, наконец, успокоюсь,
Дай мне душу – в ладонях с водой отраженье звезды…

А то, что нажито, прожито – прах, ни о чем не жалею,
Что прошло по колено во лжи, что по горло в тоске.
Научи меня заново, я ничего не умею.
Все, что есть у меня — только тень на горячем песке
У ленивой реки.

Тема взаимосвязи яви и сна – скорее, из области психологии и психотерапии. Хотя, например, одна из самых перспективных ветвей психотерапии, гештальт-терапия, предельно близка к даосской философской системе. Даосскую древнюю науку и современную науку о человеческой психике сближает идея проективности как основы восприятия действительности. Что это означает? Давайте разберёмся.

Начнём с вопроса о Дао. Вопрос о том, что такое Дао – один из самых сложных и не имеющих единственного ответа. Поскольку иероглифическая система письменной речи предельно символична и многозначна, предполагается, что один и тот же иероглиф люди с разным уровнем образованности и осознанности могут трактовать по-разному. Самое простое и распространённое определение Дао – «путь» в значении «путь постижения истины». Однажды я задала вопрос о значении слова «Дао» гостям на презентации своей книги «Даосские секреты любовного искусства» и получила ответ – «всё есть Дао». И это тоже правильная версия.

Однако для Мастеров Дао – это термин, обозначающий взаимодействие противостоящих энергий инь и ян, при котором инь – всё тёмное, холодное, внутреннее и скрытое, а ян – всё светлое, горячее, внешнее и проявленное. Дао – это микрокосм, макрокосм и их баланс, синоним идеальной гармонии и вселенской благодати. Сон как непроявленная часть бытия и явь как проявленная – это и есть один из множества вариантов взаимодействия инь-ян, то есть, Дао. При этом внешнее для последователей даосской философии, как и для современных психологов – отражение, то есть, проекция внутреннего. Проще говоря, что в нашем сознании, то и в мире, который нас окружает. Мир един для всех, и, в то же время, у каждого из нас мир – уникальное энергоинформационное пространство.

Вернёмся к тексту песни. «То, что любит сквозь сон» – можно интерпретировать как взаимодействие инь и ян, непроявленных эмоций сна и эмоций, осознанных и проявленных в состоянии бодрствования.

Идея взаимодействия инь и ян зашифрована и в лирической форме «Дай мне душу – в ладонях с водой отраженье звезды». Отражение звезды – проекция, образ космического, вселенского (ян) в ладонях (инь), когда сознание воспринимает великое через малое, внешнее через внутреннее.

Ещё более даосским можно считать поэтический образ, скрывающийся за фразой «то, что дышит от имени тела». Рациональное восприятие требует соединения «дышит» и «тело». Само дыхание воспринимается как физиологическая функция тела. Однако совсем иные возможности дыхания описывает восточная философия, в частности философия Древнего Китая.

Чтобы разобраться, что «дышит от имени тела», важно понять, как древние китайцы представляли себе взаимосвязь тела и дыхания. Первая важная идея – человеческое существование базируется на трёх уровнях: тело, энергия и дух или цзин (чин), ци (чи) и шень. Ци, то есть, энергия – посредник между телом и духом. Посредством ци и с помощью влияния на ци можно изменять состояние тела и состояние духа. Часто движение ци связывают с дыханием. В основном этот приём используют представители внешних школ ушу и цигун, которые исходят из того, что физические действия – инструмент работы с энергией. Последователи более редкой, внутренней традиции полагают, что энергия – сама по себе инструмент работы с телом и духом. Мастера внутренних школ предлагают своим последователям миновать стадию опоры на дыхание как движущую силу, приводящую в действие энергию, и начать с повышения чувствительности к энергии как к самостоятельному и самодостаточному феномену.

А что же «дышит от имени тела»? С точки зрения представителей внутренних школ существует особое «дыхание», которое не является телесным физиологическим процессом, но представляет собой движение энергии, которое осуществляется сознанием и не имеет никакой связи с расширением и сжатием лёгких и движением диафрагмы. Истинное дыхание по-даосски – это наполнение энергией ци пяти плотных и пяти полых органов через энергетические каналы – меридианы. При этом дух, который связан с этим дыханием – очень сложная совокупность разных информационных феноменов. Это все слои личности, совокупность огромного, почти бесконечного числа особенностей индивидуальности – во взаимодействии с полем. А поле – совокупность опыта, всех событий, всех обстоятельств, контактов, предметов и явлений, связанных с индивидуумом. Индивидуум и поле – это тоже вариант инь-ян, внутреннего и внешнего. Всё это и есть дух, который «дышит от имени тела».

Противоположности инь и ян или полярности, как назвали бы то же самое явление гештальт-терапевты, проходят лейтмотивом через всё рассматриваемое нами лирическое произведение. Чёрное и белое, своё и чужое, часть и целое, свобода и совесть, штиль и буря – всё это полярности бытия, проявления внутренней спокойной энергии инь и внешней активной энергии ян. И выбор одного из начал – это не причастность к хорошему и плохому, ибо не существует хорошего и плохого в понимании даосов, но всё есть проявление жизни и выбор, необходимый здесь и сейчас. Именно выбор – акт наивысшей осознанности.

Но самым важным даосским посылом является сам заголовок лирического произведения – «Научи меня жить», который к финалу обретает ещё большую ясность запроса –«я ничего не умею».

Любопытному слушателю или читателю следовало бы задаться вопросом: к кому обращается лирический герой стихотворения? В поэзии Алексея Романова часто употребляется местоимение «ты», которое вуалирует персоналию, являющуюся молчаливым собеседником автора. Давным-давно я задала музыканту этот вопрос: кто этот загадочный персонаж? Ответ оставил ещё больше вопросов. Философ Алексей Романов заметил, что обращение «ты» – очень удобная форма. Один слушатель может подумать, что это обращение к женщине, и для него откроется определённый смысл лирики. Другой может счесть, что это обращение к Богу, и такое восприятие откроет совершенно иные глубины.

Если рассматривать лирику в контексте даосской смысловой парадигмы, то вполне возможно, что адресат этого философского обращения – духовный наставник, Лаоши, Мастер Дао. Как ни парадоксально, обучение и «разучивание», в значении «потеря знания» как противоположность познания – это и есть путь постижения Дао. «Ищущий знания каждый день учится чему-то новому. Ищущий Дао каждый день разучивается чему-то новому» – написал великий китайский мудрец Лао Цзы в книге «Дао Дэ Цзин». Не уметь ничего – это состояние чистого листа, в котором становится возможным познание истины.

Ловлю себя на том, что осознанное прослушивание песни приводит сознание в особое состояние, помогающее творить расширение – одну из самых главных даосских практик, помогающих познать Внутренние и Внешние Источники Космоса, называемые Дао.

Могу предположить, что на всё это автор лирики ответит – ничего подобного он не имел ввиду. Но как коллега Алексея Романова по поэтическому цеху могу сказать, что само лирическое творчество – это, выражаясь языком даосских философов, прикосновение к Дао, познание всеобщего и вселенского – через личное, познание Духа через собственную душу. Любое творчество как познание, литературное или научное – это считывание информации Источников Космоса, в которых уже всё написано. Именно поэтому так бесконечно глубоки все великие произведения искусства и невероятны все великие научные открытия. И мне верится, что лирика Алексея Романова – это достойный образец той самой высокой поэзии, которая составляет золотой фонд литературы рубежа 20-21 веков.

Лиза Питеркина

писатель, филолог,

ученица китайского мастера Дао Цзи Сяогана